Зимняя сказка

Снег поскрипывает под сапогами. Прохладно. Не настолько чтобы прямо на ходу приложиться к фляге с самогоном, хотя Бог свидетель, к ней хочется приложиться, но достаточно для того, чтобы пожалеть о том, что полез в этот лес. А за одно, чтобы как говорится, два раза не вставать, пожалеть о том, что вообще женился.
Вот скажите, люди здравомыслящие, если вы еще остались, нормально ли это, в наш двадцатый век, идти в лес, рубить там елку к новому году? Когда все нормальные люди покупают это дерево на ближайшем базаре. Вот и я думаю — ненормально. И когда наступило тридцать первое декабря, я как раз серьезно озаботился этим вопросом, и собрался спокойно попить пива перед телевизором, но тут нарисовалась жена. С подобающей для десяти лет совместной жизни нежностью она поинтересовалась: “какого собственно хуя, я тут расселся, когда новый год на носу, а у нас не убрано. Ну в смысле ни елки, ни даже самой завалящей сосны”.

Знаете, пить пиво, когда в комнате работает перфоратор можно, но вот удовольствия не доставляет. А когда жена включает режим пилы, то и перфоратор покажется соловьиным пением. В ходе дальнейшей дискуссии выяснилось: что тратить деньги на елку — это бред, так как рядом есть лес, а на балконе топор без дела валяется.

Подавив огромное желание использовать топор по еще одному возможному назначению, а именно раз и навсегда, избавить супругу от головной боли, собрался в лес. Уже надевая шапку, ехидно спросил: “у нас в шкафу, с незапамятных времен, еще презервативы валяются, может их тоже использовать по прямому назначению?”, но заметив блеснувший в глаза супруги интерес, поспешил выскочить за дверь. Лучше на свежем воздухе прогуляюсь.

Вот так и вышло, что в этот прекрасный, морозный выходной день, я иду по лесу, таща за собой санки, не нести же мне елку на плече? В кармане заветная фляга с соседским самогоном (ходят слухи, что она настаивает его на мухоморах, но я не верю, зимой в лесу мухоморов нет, только иногда заблудившиеся грибники попадаются). И если предстоящее свидание с содержимым фляги слегка радует, то заметенная по колено “тропинка”, портит все впечатление.

Не подумайте, что я совсем уж каблук. Я честно могу сказать жене все что думаю о ней и о ее матери, правда, когда жена на работе. И стульчак не опускаю. Иными словами, практически альфа-самец. Поэтому я не планировал рубить дерево, и тащить его домой. Просто заеду на одну из полянок, посижу на санках, хлебну самогончика с захваченными со стола огурчиками, и отправлюсь на рынок. Менять санки на елку. А если не получиться, то наберу еловых веток, супруга жаловалась, что давно ей ничего не дарил, вот будет ей хороший букет по случаю нового года.

Подходящая полянка нашлась довольно быстро. Тихое местечко, в окружении деревьев. Они защищают от ветра, вокруг царит тишина и красота. Ставлю санки, расстилаю тряпку, прихваченную типа для того, чтобы завернуть верхнюю часть добытого в лесу трофея. Мне нравится некая неспешность, основательность. Вот на свет появляется маленькая рюмка. Вы спросите зачем? А вы попробуйте на морозе выпить из металлической фляжки. Я не уверен на сто процентов, что она приклеится к губам, но проверять не хочу. Так, теперь огурчики, ну поехали. Тут, конечно нет даже зеркала, чтобы чокнуться, но не беда. В некотором роде я и так чокнутый, раз до сих пор не развелся, а если присмотреться, то можно увидеть не до конца заметенные снегом, следы кострища. Видимо тут гуляли любители зимней рыбалки, вот я и выпью за компанию с ушедшими пикникерами, или как их там называют?

Эх, хорошо пошла. Самогон имеет странный привкус, и я вновь задумываюсь о его составе. А также о мухоморах. Но не долго. Как часто бывает — мысль скользит. В голову приходит, что не мешало бы закончить статью. А потом попытаться всунуть ее своему редактору. Какая там тема? Эволюция? Революция? Не так уж и важно. Те, кто читают нашу писанину, не увидят разницы, а те, кто знают, чем различаются эти понятия, все равно используют нашу газету по прямому назначению. Например, вот в сапог можно запихнуть, чтобы сох быстрее.
Выпиваю вторую, сажусь на санки. В воздухе кружатся снежинки, полное ощущение, что попал в сказку. Мысли снова возвращаются к статье. Лучше бы темой была эволюция. Материалов можно прямо в этом лесу набрать. Во-первых, эволюция человека разумного в грибника зимнего. И такое большое фото придурка в валенках, шапке, закрывающей лицо, и с огромной, пустой корзиной. Затем интервью, чтобы все выглядело как положено. Или наоборот, о грибах, сумевших выжить зимой, о их координации, тайных переговорах путем переброса спор, о больших подземных грибных колониях, где трудолюбивые поганки без устали разрабатывают биологическое оружие. Думаю про эту чушь, и губы сами складываются в улыбку. Эх, талант не пропьешь. Умение писать бред с серьезным видом — это у меня навсегда.

Наливаю третью. За что там обычно третий тост? Точно, за большие сиськи. Вслед за сиськами вспомнилась жена, и конечно в этот же момент самогон попал не в то горло. Нет, у моей супруги есть определенный талант. Она способна сломать кайф, даже когда отсутствует. Возможно за эти десять лет, она тоже эволюционировала. Во что-то страшное. Откашливаюсь, съедаю половину огурца. Не пойду на рынок. Обойдемся без елки.

Мысленно возвращаюсь к статье. Может все-таки про революцию написать? Почва благодатная. А еще можно совместить. Накатываю четвертую, чувствуя, как самогон растекается по телу долгожданным теплом. Например, написать про революцию эволюционировавших зайцев. Дескать, зайцы наелись грибов, и вообразили себя берсеркерами. Сначала съели грибников… В этот момент замечаю движение. Ебать-колотить! Какой большой глюк. Под одним из деревьев, как на заказ, нарисовался заяц. Явно эволюционировавший, потому что больше напоминает мультяшного зверя. Серый — и это зимой! Стоит на задних лапах, и нагло скалится своими передними зубами.

Нее. Обязательно поговорю с соседкой о составе ее эликсира. Не помню, чтобы раньше мне после четвертой зайцы начинали мерещиться. Тем временем зверюга немного приблизился. Он явно не боится человека, и у меня мелькает свежая мысль. Отставляю флягу, и тянусь за топором. Сейчас любопытная животина приблизиться, и получит обухом в лоб. И тогда я вернусь домой без елки, но с зайцем. Жена шкварок нажарит. Или… Размечтавшись пропустил момент, когда этот гребанный кролик приблизился, схватил флягу и поскакал в обратном направлении. От такой наглости я потерял дар речи, но быстро опомнившись вскочил:

— А ну стой! Тварь бессловесная! — Заорал я, от неожиданности позабыв более крепкие выражения. И кинулся в погоню. Благо ушастый вор скакал медленно, боялся расплескать ценное содержимое. Отставляя флягу, я забыл завинтить крышку, и она свалилась в снег.

Гаденыш успел скрыться в чаще, но на снегу оставались следы, и я безошибочно следовал за наглецом. Его серая тушка мелькала впереди, и я не сомневался, что догоню мохнатую скотину.

Беглец скрылся за очередным деревом, и я поднажал, опасаясь потерять его из виду. Зря. Оказалось, там начинается склон. Крутой и гладкий. Поскользнувшись я шлепнулся на спину, и с хорошим ускорением устремился вниз. Серая скотина наоборот, удержалась на верху, и клянусь, эта тварь еще и помахала мне левой лапой. Правой, как я успел заметить, серый нахал прижимал к груди трофейную флягу.

Но уже в следующую секунду мне стало не до него. Стараясь замедлить свое скольжение, я цеплялся за снег руками, ногами, чуть ли не зубами. Но все было тщетно. Я продолжал двигаться вниз, снег набился за шиворот, в сапоги, скорее всего и в штаны. Но все когда-нибудь заканчивается, склон стал более пологим, и мое движение замедлилось. Не успел порадоваться этому факту, как меня подбросило на каком-то незаметном бугорке, и наконец-то я остановился, упав в глубокий снег. Порадоваться этому факту я не смог, под снегом находился какой-то твердый предмет, а о том, что он там есть я узнал только потому, что налетел на него яйцами.

— Твою мать! Всех вас зайцев, через забор! — Проорал, держась двумя руками за вторую голову, и одновременно пытаясь встать на ноги. Получилось, пусть и со второй попытки. Ну ладно, с пятой. Теперь, самое время осмотреться.
Чтобы подняться по склону не могло быть и речи. Я вообще не понимал откуда в нашем лесу такой гладкий склон, что хоть бери и открывай тут черную лыжную трассу. Придется мне, как нормальному герою, идти в обход.
Тропинка нашлась довольно быстро. Она огибала этот «лыжный склон», и скрывалась за поворотом. Что ж, за неимением лучшего, придется воспользоваться. Минут через пять стало ясно — я конкретно попал. Снегопад усиливался, дороги не знаю, а зимой темнеет рано. В этой части леса я оказался впервые, и это не внушало оптимизма. А если погода окончательно испортиться — наверняка замерзну, даже согреться нечем.

Повезло. Минут через пятнадцать я вышел к какой-то избушке. Честно говоря, после зайца, стырившего самогон, я бы не удивился паре куриных ног, но избушка оказалась обычным срубом.

Никаких следов на снегу, если внутри кто-то был, то пришел давно. Из трубы не идет дым, значит не топят. Скорее всего внутри пусто, но необходимо проверить. Надо согреться, а если хозяева дома, то и узнать дорогу в город. Дверь приоткрыта, тяну за ручку, раздается противный скрип. Перед тем как зайти, все-таки спрашиваю:
— У вас все дома? — В ответ тишина. — Никого? Ну и ладно.

Закрыв за собой дверь осматриваюсь. Так. Печка есть, и что немаловажно, рядом валяется вязанка дров. Значит можно согреться и высушить одежду, ну а если неожиданно вернутся хозяева, что-нибудь придумаю в свое оправдание. Типа: шел, споткнулся о зайца, упал, потерял сознание, очнулся — избушка.

Снимаю куртку, и вдруг понимаю: внутри довольно тепло. Это странно, для неотапливаемой избы, но задаваться вопросом — почему так, мне не хочется. Может я уже частично замерз, и это тепло мне кажется. В любом случае растоплю печку, а дальше посмотрим.

Отодвинув заслонку, я полностью забыл про растопку, испытав изумление, лишь немного уступающее шоку от поведения мохнатой скотины. Во-первых, внутри было светло. Как в холодильнике, когда открываешь дверцу. Во-вторых, там находилось множество предметов, которым абсолютно нечего делать в печке. Например, стеклянный кубок. Не веря своим глазам, аккуратно вытаскиваю. Так и есть — кубок. Ставлю на пол, продолжаю исследование. Колода карт, судя по обложке — эротические. Ложу в карман – пригодятся, когда не смогу отбиться от приставаний жены. Топор — если не появятся хозяева, прихвачу взамен забытого на поляне. Лопата с длинной ручкой (интересно как ее сюда запихнули), моток веревки (в карман, в хозяйстве пригодится), прочая рухлядь.

Ставлю заслонку на место, продолжаю осмотр. Жаль не прихватил фотоаппарат, можно было бы сделать фотографий для пары десятков статей. Что тут дальше? Ага. Отличный, вместительный сундук. И что немаловажно, без замка. Хватаюсь за крышку:
— Ох и руки твои загребущие! — От неожиданности подпрыгиваю, в страхе разворачиваюсь к дверям. Там никого, да и вообще, больше никакие шумы не нарушают тишину. Наверно померещилось от переутомления. У нас, у добытчиков елок, и охотников на зайцев, такое случается. Дергаю за крышку, та с легкостью открывается. В сундуке какие-то тряпки, вынимаю, аккуратно складываю, потом пара сапог, вроде кожа…

— Да, жадноват парниша! — На этот раз реагирую спокойнее, сказывается привычка. Поворачиваю голову — как и ожидалось, никого нет. Скорее всего хозяева уходя не выключили радио, а в этой глуши, прием так себе. Вот и прорывается иногда чей-то голос, сквозь помехи. Да, неслышимые невооруженным ухом помехи. Точка. В конце концов думать обо все — мозги закипят, а мозги — штука тонкая, их беречь надо.

Продолжаю исследование, может тут завалялся какой-нибудь чулок с деньгами. Брать чужое, конечно нехорошо, но в целом и не плохо. А ротозеев, оставляющих дверь открытой, можно и проучить. Чулка не нашел, зато внутри оказалась литровая бутыль, с мутным содержимым, и этикеткой гласящей: “Выпей меня, эволюциОнером станешь”. Вот именно так, с большой буквой О.

Я же журналист, значит должен быть слегка исследователем. Откупориваю пробку, пахнет самогоном. Еще в сундуке оказалась пара белых чашек. На одной буква Х, на второй У, и осколки третьей. Восстанавливать их, чтобы увидеть букву я не стал.

Что ж, попробуем эволюционировать. Или эволюциОнировать? Та не важно. Выбираю чашку У, наливаю примерно треть. Легко затыкаю слабый голосок разума, язвительно спрашивающий, чем я думаю, раз решаю пить незнакомое пойло? Вот тем самым и думаю.

А хороший самогончик! Чем-то он напоминает украденный ушастым разбойником, но, пожалуй, покрепче. Сразу стало тепло, так что вопрос с печкой отпал сам собой. Задумчиво осматриваю избушку. Видать хозяева еще те чудаки. Взять хотя бы часы с маятником. Висят вверх ногами, при этом маятник исправно работает, а стрелки идут в обратную сторону. Или пальма в кадке с фикусом. С растущими на ней апельсинами. Допиваю самогон из У чашки. Снова вспоминается статья. Точно, эволюция. Напишу про избушку без курьих ножек. Как центр подготовки зайцев-камикадзе. Пойдет на ура.

Вытаскиваю из сундука вторую чашку, украшенную буквой Х. Все верно, первая буква У, вторая Х, получается самогон — Ух! А вот если бы пил наоборот, вышло бы не так красиво. Делаю глоток, закусываю апельсином с пальмы. Становится совсем тепло, и не хочется ни в лес, ни домой. Встречу новый год здесь, в гостях у сказки. Еще бы хоть какой-нибудь еды. Кроме апельсинов. Я же не Чебурашка.
Отхожу от сундука, бреду по комнате. Кидаю взгляд в зеркало на стене. Замираю. Вместо своего отражения вижу поляну, на которой знакомые мне серые поганцы водят хоровод вокруг высокого костра. На огне что-то готовится, и мне кажется я слышу аппетитный запах жарящегося мяса. Непроизвольно сглатываю слюну. Один из зайцев вдруг поворачивается, кажется он смотрит прямо на меня. Я узнаю своего старого знакомого. Не потому что у меня хорошая память на морды, просто эта скотина, салютует мне моей же фляжкой, и очень по-человечески делает глоток. Вот гад! Демонстративно допиваю содержимой Х-чашки, доедаю апельсин.
Изображение в зеркале мутнеет, а потом поляна исчезает, и я наконец-то вижу там себя. Все лицо почему-то заросло серой, короткой шерстью. Ощупываю его, надеясь на то, что заросло только изображение, но нет. Мое лицо реально покрыто шерстью, так что, пожалуй, теперь оно потеряло право называться лицом, и превратилось в морду. Не зря меня жена любила называть “скотской мордой”, накликала ведьма.
Я уже было собрался испугаться, но тут у меня случилась неприятность. В штанах стало как-то непривычно. Там появилось что-то чего раньше не было. Первой мыслью было: “а не обосрался ли я?”. Оказалось — нет. Просто у меня вырос хвост.
Длинный. Думаю, около метра. Коричневый и тоже покрытый короткой шерстью. Не знаю почему, но я не испугался. Видимо уже был достаточно навеселе. Попробовал поуправлять хвостом без помощи рук, и через несколько минут — начало получаться. Хвост оказался довольно гибким, сворачивался в клубок, и его вполне можно было спрятать в штанах, вытянув вдоль ноги.
Разобравшись с хвостовым управлением, решаю — самое время выпить. Но в этот момент дверь распахивается, и в избушку начинают заскакивать зайцы. При виде меня, их морды моментально теряют шутливое выражение, становятся настороженными. Серые берут меня в полукольцо, и я понимаю, каким-то шестым чувством, что питаются они не только морковкой. Но страха до сих пор нет. Я неторопливо выпрямляю хвост, которым вполне можно врезать по наглой серой морде, слегка жалея о том, что топор остался в печке.
Не знаю, чем бы это закончилось, но тут в избушку зашел мой старый знакомый.
— Стоять, братва. Он свой. Он пил “УХовый” эликсир. — Зайцы моментально расслабились, а воришка самогона, вразвалочку приблизился. — Опусти хвост, драка отменяется. Жрать хочешь?
— Хочу!
— Тогда пойдем, только погоди немного. — Он нырнул в печку и вскоре выбрался наружу, с огромной бутылью в лапах. Реально огромной! Больше чем сам заяц. — Помоги, бугай здоровый! — Прохрипел он. Я подхватил бутыль, черт тяжелая! Сильные зайки. — Айда с нами, волка жарить!
— Чего?! Кого?!
— Мы там волка морковкой нафаршировали, сейчас жарим. Ты ж вроде есть хотел? Тогда не тупи.
Я решил ничему не удивляться, подхватил бутыль, крепкие лапы уцепили меня за штаны, и вытащили наружу. В лесу стемнело, но невдалеке мерцало пламя костра.
Мы быстро выбрались на поляну. Тут было довольно многозайцево, не скажешь же многолюдно в такой ситуации? Серые тусили группками, пили из знакомых мне чашек, о чем-то болтали друг с другом. На меня не обратили практически никакого внимания, только приняли из рук самогон.
Посмотрев на костер, я увидел повешенного на вертеле волка, реально фаршированного морковкой, торчащей из всех отверстий. А может и не волка, может собаку, я не отличу, не ботаник же я, а журналист.
Гулянка продолжалась. Помню, как сидел на снегу, пил самогон, и доказывал, что журналист — это профессия, а не венерическое заболевание. Как грыз кусок волка, и почему-то вспоминал шаурму из соседнего киоска. Как скинул свитер, потому что стало реально жарко, и понял, что шерстью у меня покрыто не только лицо. Как обнимал двух зайчих, а те хихикали и строили глазки.
— Как тебе тут? — Подошел старый знакомый, и зайчих как ветром сдуло. Поняли, мужской разговор предстоит.
— Нормально. Давно такого веселого нового года не было.
— Новый год начнется через четыре часа. Хочешь — оставайся?
— В качестве кого? Вам что, журналист нужен?
— Неа. — Он покачал головой. — В качестве журналиста ты вообще никому не нужен. Пойдешь на должность снежного человека?
— А прошлого куда дели? — Удивляться за эту ночь, я видимо разучился.
— Ушел на повышение. В Гималаях теперь. Останешься?
— Не знаю, серый. Слишком неожиданное предложение. Слушай! – Вспоминаю я. – А кто со мной в избушку разговаривал?
— Голос совести.
— Какой-то он был неубедительный.
— Какой есть. Так что насчет моего предложения? Вакансия пока свободна.
— А домой я смогу вернуться?
— А что тебя там держит?
— Не знаю. Привычка скорее всего.
— Прыгни через костер и окажешься возле дома. Но если решишь вернуться, сделать это надо до полуночи.
— Хорошо, серый. — И боясь, что меня не отпустят, не раздумывая, прыгаю через костер.
Прыгнул и свалился в снег около подъезда. Потрогал лицо — нет, шерсть на месте, да и судя по ощущениям, хвост тоже никуда не делся. Со странной тоской поперся к своему подъезду, о елке я и думать забыл.
Порог родного дома я переступил, когда часы пробили девять. Без елки, санок и топора, зато слегка заросший и с хвостом. Последнее обстоятельство должно было бы меня волновать, но почему-то не волновало. В прихожей было темно, жена, встречающая меня со скалкой, не обратила внимания на шерсть.
— Ах ты пьянь подзаборная! — Привычно услышал я в качестве приветствия. — Ты где шлялся? Где елка? Где санки?? Где…
Я, немного устав от воплей, нежно коснулся хвостом ее губ, одновременно произнеся:
— Тсс. — И случилось чудо! Она заткнулась. Сразу. Несколько секунд смотрела на хвост, неуверенно коснулась, увидела, что я не держу его в руке, и тут ее глаза закатились, и моя супруга грохнулась в обморок. — Какая полезная штука, — пробормотал я, обходя супругу, и стараясь упрятать хвост обратно в штаны. Вышел на балкон, вдохнул морозный воздух. Скучно. Сейчас по телевизору будут показывать “Иронию судьбы”, потом кто-нибудь споет, кто-то пошутит, все напьются. Там, за деревьями, в таинственном лесу, зайцы устроят очередной хоровод, доедят офигевшего от такого расклада волка, закусят морковкой, затем перепьются “Уховым” самогоном, и будут веселиться всю ночь.
Решено. Я вернулся в комнату, в коридоре жена спешно собиралась, видимо решила провести новый год где-то в гостях. Услышав, что я вернулся с балкона, она поспешно выскочила за дверь. Я не стал ее провожать. Собрал все пиво, которое нашел, и вслед за женой покинул квартиру.
Не буду бриться, не буду писать идиотские статьи, и не пойду устраиваться в цирк. Хотя человек с хвостом, думаю был бы интересен для публики.
Вернусь в лес, угощу зайцев пивом, проведу отвязную ночь, заценю какую-нибудь зайчиху, а утром все-таки приму предложение, и займу освободившуюся вакансию снежного человека.